Email:yamskov@iea.ras.ru

Залогом успешного развития любой области знаний служит общепринятый или хотя бы общеизвестный понятийно-терминологический аппарат. Особенно справедливым данное утверждение представляется применительно к областям исследований, возникшим относительно недавно и к тому же имеющим отчетливый междисциплинарный характер. Несомненно, сказанное выше полностью относится и к изучению экологических функций культуры в целом, а также культурной адаптации в частности, к чему в последнее десятилетие все чаще обращаются ученые и университетские преподаватели, занимающиеся современной экологической проблематикой и имеющие профессиональную подготовку и исходный исследовательский опыт в самых разных естественных и общественных науках.

В качестве иллюстрации сказанного выше уместно привести развернутую цитату из программной работы академика Н. Н. Моисеева [1], который «более или менее приемлемый путь выхода из экологического кризиса» или, говоря иными его словами, «обеспечение коэволюции человека и окружающей среды», видел, прежде всего «... в форме некоторой длительной переходной программы изменения общества и окружающей среды, которая должна опираться как на программу технического перевооружения общества ... и на множество социальных программ — образования и переустройства общества, его потребностей, менталитета и выработке некоторого нравственного императива». Сходная, по сути, мысль о центральной роли изменений культуры в предотвращении надвигающейся глобальной экологической катастрофы звучит даже в недавно изданном учебном пособии [2] для старшеклассников и студентов, где акцентируются положения документов Конференции ООН по окружающей среде и развитию (г. Рио-де-Жанейро, 1992 г.) о «социокультурном характере экологического кризиса» и потому в качестве актуальной и жизненно важной для современного человечества ставится задача «... создать культуру, адекватную природе, вписаться в биосферные циклы».

Однако не стоит думать, что экологические функции культуры и особенности культурной адаптации человечества стали изучаться только в последнее десятилетие ХХ в. и лишь специалистами, занятыми поиском путей реализации идей о ноосфере или концепции «устойчивого развития». Напротив, такого рода исследования имеют уже достаточно долгую историю в этнологии (культурной антропологии) и археологии, в рамках которых сложился и соответствующий достаточно развернутый понятийно-терминологический аппарат. В частности, именно экологически ориентированными исследованиями культур народов мира и разработкой сопутствующих понятий и терминов занимается отечественная этническая экология и ее зарубежный аналог — экологическая антропология (или, в терминах 1950-ых—1960-ых гг., культурная экология).

Как известно, термин «этноэкология» и обоснование проблематики этой дисциплины были введены в отечественную науку профессором В. И. Козловым в 1983 г. [3]. Через десятилетие он вернулся к этой теме и вновь определил, что одной из «основных задач» этнической экологии является «... исследование способов адаптации этнических групп к природным и социальнокультурным условиям их жизни, оценка успешности этой адаптации ...» [4]. Впрочем, некоторые центральные для этноэкологии вопросы начали разрабатываться значительно раньше, да и за рубежом экологическое направление в культурной антропологии (этнологии) также развивается уже много десятилетий [5]. Для современной американской экологической антропологии центральной задачей тоже является изучение культурной адаптации [6]. Кроме того, культурная адаптация и экологические аспекты культуры находятся в центре внимания культурной географии [7].

Таким образом, имеет смысл воспользоваться накопленным в этих областях знаний огромным опытом изучения экологически значимых аспектов культуры или, по крайней мере, учитывать его при разработке понятийно-терминологического аппарата исследований культуры современных обществ в свете активно предпринимаемых ныне усилий по ее экологизации, осуществляющихся обычно в рамках экологического образования и воспитания населения.

В отечественных социальных науках благодаря работам Э. С. Маркаряна культура, обычно, понимается, прежде всего, как способ (или средство, механизм) организации человеческой деятельности [8], а не только как совокупность духовных и материальных результатов деятельности человека. Благодаря исследованиям Ю. И. Мкртумяна в этнологии также широко распространилось представление о том, что, с точки зрения базовых функций, все многообразие духовных (точнее, нематериальных) и материальных (объективированных) явлений культуры входит в состав 4 основных компонентов культуры этноса — культуры первичного производства, культуры жизнеобеспечения, соционормативной культуры и гуманитарной культуры [9]. Однако наиболее полное обоснование последняя точка зрения обрела в работах С. А. Арутюнова или в коллективных исследованиях, подготовленных при его непосредственном участии [10].

Отмеченные выше авторы солидарно выступили в отношении как содержания предложенных ими понятий, так и используемых терминов. Однако представляется, что целесообразно ввести определенные коррективы в эти понятия и термины, о чем и пойдет речь ниже.

Вместе с Ю. И. Мкртумяном и многими другими авторами, С. А. Арутюнов предпочитает использовать термин «культура жизнеобеспечения» и включает в данное понятие «поселение, жилище, пищу, одежду» [11]. Этот подход вызывает сразу два возражения. Во-первых, как справедливо отметил В. И. Козлов [12], собственно жизнеобеспечение человека гораздо шире и не сводится только к указанным элементам культуры. Практически все многообразие элементов и явлений культуры служит удовлетворению потребностей жизнеобеспечения человека, ибо последние никак не ограничиваются только потребностями в пище, одежде и крове над головой. Поэтому в данном случае корректнее, видимо, использовать уточненный термин «культура материального жизнеобеспечения» [13], который вполне адекватно передает смысл данного понятия.

Во-вторых, что гораздо более существенно, вызывает вопрос само содержание этого понятия. Очевидно, что пища, одежда и жилище выполняют базовые функции регулирования (оптимизации) обмена энергией между человеческим организмом и окружающей средой. Как известно, любое живое существо связано со средой обитания потоками вещества, энергии и информации. Пища служит основным каналом поступления энергии в организм человека (а также веществ, необходимых для постоянно идущего процесса обновления клеток человеческого тела), одежда и жилище регулируют прямой теплообмен между организмом и средой — одежда на индивидуальном уровне, а жилище на уровне группы людей (обычно семьи) позволяют людям избегать переохлаждения в холодную погоду либо перегрева в жаркую; кроме того, жилище часто выполняет еще и функцию обеспечения безопасности от диких зверей и враждебно настроенных людей.

Очевидно, что в этот ряд функций регулирования энергетических связей организма человека с окружающей средой никак не вписывается поселение. И лишь редкие случаи укрепленных поселений, создававшихся с целью повысить безопасность их жителей, сближают функции поселения с дополнительными функциями некоторых типов жилища. Это замечание само по себе ставит под вопрос оправданность включения поселения в данный компонент культуры.

Кроме того, описываемый подход к выделению базовых компонентов культуры игнорирует атрибуцию такой ее важнейшей части, как «культура расселения», лишь частным случаем которой у оседлых или частично оседлых групп населения является постоянное «поселение». Думается, что следует, вопервых, непременно ввести в состав этих первичных (базовых) компонентов культуру расселения, определив ее место в одном из них через приоритетные связи с другими составляющими его элементами культуры. Во-вторых, требуется включить ее не в культуру материального жизнеобеспечения, а в совсем другой компонент культуры — в тот, что обычно называют культурой первичного производства, но который стоит определять иным термином (например, «культура природопользования и расселения» [14]).

О том, что культура расселения гораздо органичнее связана с хозяйственной деятельностью и природопользованием, чем с жилищем, пищей и одеждой, свидетельствуют следующие аргументы.

Культура расселения, прежде всего, проявляется как знания и навыки, определяющие локализацию поселений в пределах освоенной территорию и систему планировки поселений у оседлого населения, а также систему сезонных перемещений по освоенной территории и локализацию и планировку временных стоянок у неоседлого населения. Очевидно, что наряду с нематериальными знаниями и навыками культуру расселения составляют и вполне материальные объекты — постоянные поселения и временные стоянки, которые во всех случаях включают в себя не только жилища (будь то постоянные, временные стационарные, переносные), но и разнообразные хозяйственные постройки. Не стоит забывать, что и во многих культурах охотников и рыболовов люди строили достаточно большие помещения для хранения добычи и других припасов, то есть стационарные хозяйственные постройки имеют место не только у земледельческоскотоводческих групп населения.

Таким образом, поселение, во-первых, чаще всего состоит не только из жилых помещений, но и из хозяйственных построек самого разного назначения, которые не в меньшей мере определяют облик и функции поселения и потому не могут исключаться из анализа именно как составная часть поселения. К тому же, несмотря на давнюю традицию этнологов изучать жилище вместе с поселением, экологически значимые функции жилища мало или никак не зависят от его расположения в пределах поселения, но определяются ориентацией по сторонам света, особенностями местности, занятой поселением в целом, и характеристиками самого жилища — его размерами, системой обогрева, материалом и конструкцией стен, крыши, пола и потолка и т.п. Наконец, поселения как таковые присутствуют далеко не во всех культурах народов мира, но зато культура расселения, частью которой и являются поселения, представляет собой универсальное (общечеловеческое) явление. Поэтому нельзя не согласиться с объединением культуры расселения с культурой, характеризующей хозяйственную деятельность человека, ведь как у неоседлых, так и у оседлых народов выбор места под стоянку или постоянное поселение определяется, прежде всего, наличием и доступностью природных ресурсов, за счет которых эти люди живут, а также соображениями безопасности и некоторыми другими социокультурными причинами.

Что касается оптимального термина для обозначения данного понятия, то «культура природопользования и расселения» в силу целого ряда причин лучше подходит на эту роль, нежели «культура первичного производства (и расселения — А.Я.)». С одной стороны, первичное производство как раз и означает природопользование в буквальном смысле слова, поскольку объектом трудовой деятельности человека в нем выступают природные ресурсы. Так что предлагаемая замена термина ничего не убавляет в содержательном отношении, но зато акцентирует внимание исследователя на природноресурсном потенциале освоенной и заселенной изучаемой этнокультурной группой территории. К тому же данный термин позволяет легче отделять эту часть человеческой деятельности от «вторичного производства», идущего в рамках культуры материального жизнеобеспечения и связанного с обработкой или переработкой уже изъятых из природного окружения материалов и предметов. С другой стороны, и это более существенно, предлагаемая терминологическая новация позволит специалистам гораздо большее внимание уделять таким первостепенной важности экологическим аспектам хозяйственной деятельности человека, как ее воздействие на ресурсную базу и состояние эксплуатируемых ресурсов, степень (не)рациональности существующих приемов природопользования, и т.п. Последние, кстати, вполне можно игнорировать при изучении «первичного производства», анализируя лишь труд, его производительность и масштабы производства продукции, но практически невозможно обойти при изучении «природопользования».

Культуру природопользования при этом можно определить как сумму знаний и умений, а также орудий труда, позволяющих найти и добыть природные ресурсы в размерах, адекватных потребностям соответствующей группы населения. Очевидно, что при таком определении эта универсальная часть культуры человечества органично связана именно с культурой расселения, составляя с ней одно целое.

Продолжение следует.

ЛИТЕРАТУРА

1. Моисеев Н.Н. Современный антропогенез и цивилизационные разломы. М.: МНЭПУ, 1994, с. 35.

2. Глазачев С.Н., Когай Е.А. Экологическая культура и образование: Очерки социальной экологии. М.: Горизонт, 1999, с. 1; см. также - Экокультура: в поисках выхода из экологического кризиса. Хрестоматия по курсу охраны окружающей среды. Сост.: Марфенин Н.Н. М.: МНЭПУ, 1998, 344 с.

3. Козлов В.И. Основные проблемы этнической экологии // Советская этнография, 1983, № 1, с. 3-16.

4. Козлов В.И. Этническая экология: становление дисциплины и история проблем. М.: Институт этнологии и антропологии РАН, 1994, с. 13.

5. См., например, обзорную статью: Козлов В.И., Ямсков А.Н. Этническая экология // Этнология в США и Канаде. М.: Наука, 1989, с. 86-107

6. Moran E. Human Adaptability: An Introduction to Ecological Anthropology. Boulder: Westview Press, 1982, p. 4; Netting, Robert M. Cultural Ecology. 2nd edition. Prospect Heights: Waveland Press, 1986, p. 6.

7. Стрелецкий В.Н. Основы географии культуры // Программы по географическим дисциплинам. М.: МГПУ, 1999, с. 208-221.

8. Это положение было сформулировано и опубликовано им еще в 1969 г.; см. также - Маркарян Э.С. К общей характеристике культуры и ее жизнеобеспечивающей системы // Культура жизнеобеспечения и этнос. Опыт этнокультурологического исследования. Ереван: АН АрмССР, 1983, с. 17-19.

9. Мкртумян Ю.И. Основные компоненты культуры этноса // Методологические проблемы исследования этнических культур. Материалы симпозиума. Ереван, 1978, с. 44.

10. Арутюнов С.А., Мелконян Э.Л. Культура жизнеобеспечения в этнических системах // Культура жизнеобеспечения и этнос ..., с. 53-60; Арутюнов С.А. Культура жизнеобеспечения и ее место в культурной динамике этноса // Арутюнов С.А. Народы и культуры: развитие и взаимодействие. М.: Наука, 1989, с. 200-229.

11. Арутюнов С.А. , Культура жизнеобеспечения ..., с. 202-203.

12. Козлов В.И. Жизнеобеспечение этноса: содержание понятия и его экологические аспекты // Этническая экология: теория и практика. М.: Наука, 1991, с. 28-29.

13. Ямсков А.Н. Отгоннопастбищное скотоводство. Опыт этноэкологического и типологического исследования (на примере хозяйства народов Кавказа в конце XIX - начале XX вв.). Автореферат дисс. ... канд. ист. наук. М.: Институт этнографии АН СССР, 1987, с. 8; его же - Социальная экология и этноэкология // Программы по экологическим дисциплинам. М.: МГПУ, 1999, с. 111.

14. Ямсков А.Н. Социальная экология и этноэкология ..., с. 111.