Много десятилетий сосуществовало практически два отношения к понятию и сущности «государства». Это – «марксистская» (1) – формационно-универсалистская монодоктринность, с одной стороны, эмпирика, практически агностицизм, – с другой. В некоторых разделах марксистской исторической науки допускался сравнительно свободный поиск стадиально-территориальных (этнических) «моделей» внутри одного «рода» и «типа» государства (2).

В зарубежной политической антропологии (3) в итоге выработался принцип диагностичности признаков государства, «этапности» и «возвратности» государствогенеза, ограниченной полипричинности и полилинейности этого процесса. Совпадений с неортодоксальным марксизмом (Ф. Энгельса и неомарксистских ученых 60–80-х гг. ХХ в.) было достаточно много (4). Это заставляло думать не о гносеологических и политико-полемических, а об объективных причинах такого, исходящего из разных идейных посылок, сближения.

Ход научного процесса не то что прерван (он продолжает свое естественное течение в нескольких научных центрах, где отчасти и зародился) (5), но неестественно «форсирован» и упрошен из-за официального изменения отношения к теории марксизма на рубеже 80–90-х гг. ХХ в.

Так, у Л. С. Васильева от древности до современности государство – всегда аппарат управления и принуждения. Однако, в зависимости от направленности и степени применения функции подавления и той конкретной формы, которую приобретает дихотомия «богатство» – «власть», они делятся на государства всего двух «традиций». Это – европейская (синоним – античная, демократическая) и восточная (деспотическая), к которой относится и европейское феодальное государство (6).

По сути то же самое бинарное деление на государства демократические и тоталитарные, пытающиеся контролировать все сферы жизни общества и господствовать над ним, предлагаются и современной, французской прежде всего, социологией. Они носят здесь название «сильные» и «слабые»; каждое из них может представлять разные формы власти и типы территориально-административного устройства, т.е. в теории могут быть «слабые» унитарные монархии, но «сильные» конфедеративные республики (7).

Классификация «сформировавшихся» («зрелых», «сложившихся») государств проводится самостоятельно, по комплексно-сравнительному методу. Анализ проводится по всем признакам, характеризующим ту или иную форму, затем вычленяются ведущие, специфичные для нее, и, наоборот, те, что сближают ее с другими. «Идеальная модель» (8) формы государственности существует лишь в воображении, реально она является «равнодействующей» набора социально-политических организмов, в той или иной степени, по тем или иным показателям близким к ядру «модели». «Идеальные модели» не только могут, но и должны строится без учета их социально-экономической основы, хотя реальные их составляющие (социально-политические организмы) без нее существовать и описываться не могут. Если в одном из них настолько переплетаются специфические признаки разных моделей, что его нельзя отнести целиком ни к одной из них, мы имеем перед собой «сложнотипологическое» государство (не путать со «сложносоставным» в политико-территориальном аспекте). Если сочетаются признаки разных этапов государственности в одном организме или даже модели, то его можно отнести к «сложнопереходной» форме. В случае, если государство состоит из нескольких суборганизмов разных уровней и типов, то этап его развития определятся по верхнему, господствующему из них, а по форме оно будет относиться к «двухуровневым», либо к «сложным». «Сложнотипологическое» характеризуется сочетанием признаков разных форм в одном организме (федеративном, имперском или даже унитарном по территориальной организации).

Если представить все это в графическом виде, то конкретные организмы (иногда сгруппированные в регионально-типологические модели) располагаются внутри окружности, центром, ядром которой и является «идеальная модель». Последняя включает признаки, присущие хотя бы двум организмам данной формы государственности. Организмы, располагающиеся по разные стороны диаметра окружности, ближе к кругам других форм государственности, могут обладать максимумом общих признаков, но и они будут представлены в ядре – «идеальной модели» данной формы. Окружности, а практически сфероиды в трехмерном пространстве, могут частично «находить» друг на друга, сближаться, отдаляться. В их пересечении находятся те сложносоставные государства, чьи суборганизмы типологически различаются на уровне форм государственности.

Признаки группируются по нескольким разделам, отражающим как структуралистский, так и процессуалитстский подход. Для их подбора использованы критерии, предложенные П. Ллойдом (для Африки) (9), Л. Алаевым (1982) (10), отчасти Б. Тюриным (11) (для Азии), а также выявленные при сравнительно-историческом анализе конкретных социально-политических организмов и форм государственности. Это:

В итоге мы остановились на следующих основных формах сложившейся докапиталистической государственности:

ФОРМЫ ГОСУДАРСТВЕННОСТИ

1. «Классический» полис.

Полис – гражданская община, внутри которой отношения, включая конфликтные, регулируются посредством закона, реформ, общественного мнения. Ее сплоченность достигается тем, что она является коллективной военной организацией и (иногда) – коллективным эксплуататором населения хоры или рабов. Характер связей государство – общество: первое на службе последнего; источник власти – общество; обязательная обратная связь; функции самообеспечения госаппарата отсутствуют, классовые поглощены общенародными. Это, а также частноправовое рабство неграждан, международная торговля, колонизация, ограниченный характер земельной собственности и экзоэксплуатация (войны, торговля с варварами, эксплуатация неграждан, коллективные рабы и т.д.) позволяет поддерживать не только равноправие граждан, но и относительное благополучие и имущественное равенство. Это делало классические полисы достаточно внутренне стабильными организмами, а их граждан – заинтересованными в такой форме государственности без дополнительных мер идеологического обеспечения.

В типологически близких полисам производственно-торгово-ростовщических коммунах Италии (Флоренция, Сиена) и Дубровницкой республике отсутствие частноправового рабства, ограниченность контадо и внешних общегосударственных источников обогащения приводила к более резкому имущественному и социальному (но не политическому) (13) неравенству, социальным конфликтам и политическим переворотам, в т. ч. к союзам низов граждан с негражданами (грандами) против опоры республики – средних слоев буржуа (14).

2. Земледельческий («восточный») город государство.

По сути – это то же чиновничье-бюрократическое государство, без разделения в правах жителей города и сельской округи. Источник власти – правящая верхушка. Но далеко не всегда лично царь – деспот, род или династия. Часто у власти стоит коллегия жрецов, связанная с главным храмом, несколько аристократических родов, имеющих опору и в сельской местности в виде «их» общин или частных земельных владений. Власть правителя не столь абсолютна, как в территориальных «деспотиях», опутана как старыми, родовыми, так и новыми, связанными с его обожествлением, ограничениями. Источник власти и господствующий класс, обладающий властью собственностью – аристократы-землевладельцы и воины, жрецы; подчиненный им аппарат – чиновники и солдаты-наемники, часто иностранцы или рабы. Содержание их – в основном за счет централизованной ренты – налогов. Гигантскую роль играет идеологическое обеспечение власти и религия.

3. Торговый город-государство.

Спецификой торговых городов государств является то, что они часто являлись суборганизмами более крупных инотипологических образований (города Финикии, Малайи, Ганзы), но были и независимые – на Малабарском побережье, в Аравии, Сахеле, в средневековой Италии. Их отличает принципиальная этническая «открытость» городской общины, источником власти в которой были, однако, не все ее граждане, а аристократически-олигархическая верхушка, богатства которой все же позволяли ей экономически «подкармливать» граждан взамен на изъятие у них активных политических прав. Все три группы функций переплетаются в одно целое.

Господство может осуществляться и насильственными методами в случае конфликтов с «обществом», но после их ликвидации следуют определенные реформы компромиссного характера. Налогов нет, соединенный в одно целое господствующий класс купцов и финансистов (иногда связанный и с землевладением) имеет независимые от своего общества источники существования. Отношения государства и общества – реципрокность (по К. Поланьи) (15). Идеологическое обеспечение власти, кроме Финикии – слабое. Государства, достаточно мобильные и устойчивые внутренне, но слабые в военном отношении.

4. Сложный (иерархический, разросшийся) город-государство.

Относятся к разряду «уникальных», могут, хотя и редко, возникать на уровне «протогородов» (Теночтитлан). Имеют очень сложную территориально-политическую структуру с градацией политических прав, но с обязательным сохранением на вершине «пирамиды» привилегированной «столичной» общины, активные политические права которой, правда, ущемлены в пользу общегосударственной политической верхушки. Политическая ступенчатость вверху обязательно дополняется социально-политической внизу. Ранний вариант – держава ацтеков, классические – Карфагенская, Римская и Новгородская республики, в «миниатюре» – Херсонесское и Псковское государства, а после приобретения крупных земельных владений и городов на материке, а также создания «колониальных империй» – Венеция и Генуя.

5. Кастовое государство.

Главная характеристика – слабый государственный аппарат на службе части общества (определенных каст), т. к. многие государственные функции выполняются обществом в лице отдельных каст и общин. Каста отличается и от клана, и от сословия (16) своей религиозной освященностью и узкопрофессиональной направленностью. Нельзя согласиться с Л. Куббелем (17), что касты стадиально предшествуют сословиям – это параллельный путь развития организаций типа варн, или открытых корпораций воинов (дружины) в раннесредневековой Европе, или специализированных племенных групп в Африке (18), родов (“государство” И в Сычуани).

В любом случае, кастовое государство гораздо ближе к феодально-иерархическому (особенно у раджпутов в VIII – X вв.), чем к чиновничье-бюрократическому авторитарному. Наличие крупных общин – практически маленьких стабильных субгосударств с внутренней жесткой кастовой системой и регламентированным самообменом, делавшими их самодостаточными во всех отношениях (кроме военного) организмами позволяли часто меняющим свои границы и правителей государствам иметь дело лишь с главами этих общин (старостами или советамипанчатаями), не вмешиваясь в их внутренние дела и раскладку налогов. В итоге государственный аппарат практически устранился от выполнения соционормативной, судебной, регулятивной и хозяйственно-организаторской функций (главных для чиновничье-бюрократических государств) и полностью сосредоточился на самообеспечении, внутренней борьбе и, иногда, защите от внешних вторжений, впрочем, чаще неудачной.

Существует четкое разделение функций государства и общества, причем большую часть “общенародных” и значительную часть “классовых” функций (внутри общин были крупные землевладельцы и зависимые от них крестьяне и слуги из других каст) выполняло общество. В результате деятельность государственных и общественных структур разворачивалась в двух разных плоскостях (19), хотя на верховный суверенитет претендовало все же государство. При сильной религиозности общества функции идеологического обеспечения государственной власти религия напрямую не выполняла. В чистом и сложившимся виде представлена только в послебуддийской, но доисламской Индии середины – второй половины I тыс. н.э. затем дополнилась исламскими феодальными институтами, что превратило Индию в “двухуровневое” государство (систему государств).

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.

1. Практически за основу бралась теория государствогенеза, разделяемая К.  Марксом и Ф Энгельсом («три пути», общие признаки государств разных социальноэкономических формаций, стадиальность государствогенеза, когда классовая функция государства появляется не сразу, а у В. И. Ленина – исключительно «классовая»).

2. Которые считались главными, определяющими, и были связаны с конкретной «формацией» и «фазой» ее развития (становление, зрелость, умирание). См., например: Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного. – М., 1984. – С. 196. Особенно много «моделей» феодализма стало создаваться в медиевистике не только СССР, но и социалистических стран Европы.

3. О ее истории и основных положениях см., например: Balandier J. Anthropologie Politiqui. – Paris, 1978; Classen H. J. M. Political anthropology // Current issues in anthropology. The Netherlands. – Rotterdam, 1981; Cohen R. The political system // A handbook of method of cultural anthropology. – N.Y., 1970; Carneiro R. A theory of the Origin of the state // Science, 1970. Vol. 169. № 3947; Political anthropology. – Chicago, 1966; Service E. R., Cohen R. Classical and Modern Theories of the Origins of the State. The anthropology of Political Evolution. – Philadelphia, 1978; Steward J. H. Theory of Culture Change. The Methodology of Multilinear Evolution. – Urbane, 1955; The Early State. – The Hague – Paris – N.Y., 1978; Winkler E.A. Political anthropology // Biennal review of anthropology. – Stanford, 1970; Попов В.А. Ашантийцы в ХХ в. Опыт этносоциологического исследования. – М., 1982; Мисюгин В.М. Мифы и этносоциальная история // Африканский этнографический сборник. Вып. 14. – Л., 1984; Кочакова Н.Б. Рождение африканской цивилизации: Ифе, Ойо, Бенин, Дагомея. – М., 1986; Куббель Л.Е. Очерки потестарно-политической этнографии. – М., 1988; Годинер Э.Д. Политическая антропология о происхождении государства и др. статьи в сб.: Ранние формы социальной стратификации: генезис, историческая динамика, потестарно-политические функции. Памяти Л.Е. Куббеля. / Отв. ред. В.А. Попов. – М., 1995; Этнические аспекты власти / Отв. ред. В.В. Бочаров. – СПб., 1995; Потестарность: генезис и эволюция / Отв. ред. В.А. Попов. – М., 1997; Ранние формы социальной организации: генезис, функционирование, историческая динамика / Отв. ред. В.А. Попов. СПб., 2000; Hierarchy and power in the history of civilizations. Abstracts of International conference. – М., 2000.

4. Практически синтезом обоих направлений стала потестарно-политическая этнография, окончательно оформленная в трудах Л.Е. Куббеля и В.М. Мисюгина, но базировавшихся на эмпирико-теоретических исследованиях многих африканистов, востоковедов, американистов.

5. Не умаляя роли других научных учреждений, хочется отметить здесь, прежде всего, Музей антропологии и этнографии им. Петра Великого («Кунсткамеру»), Институт славяноведения РАН, Сектор истории Древнейших государств Восточной Европы (первоначально института истории СССР, затем Всеобщей истории АН СССР (РАН)).

6. Васильев Л.С. Что такое государство? // ПИШ, 1996. – № 2. – С. 24, 25.

7. Достаточно полный обзор конкретных проявлений такой классификации, ее истоков и перспектив дан Б. Бади и П. Бирнбаумом.
«Сильное» государство трактуется как «устойчивая бюрократическая система, базирующаяся на тщательном разграничении ролей. Оно стремится к внедрению своих ценностей с помощью контролируемой им социализации...". Бади Б., Бирнбаум П. Переосмысление социологии государства // Социология: состояние исследований II. 1994. № 4 (7) – М.: РАН/ЮНЕСКО. – С. 13.
“Слабые государства англо-саксонского типа или укрепившиеся демократии… не стремятся самостоятельно контролировать механизмы политической социализации и выказывают терпимость по отношению к множественным проявлениям периферийной самостоятельности и ее символике, а также к плюралистской демократии…» (Там же, с. 15).

8. В данном случае дубликат термина, но не понятия. «Идеальная модель» ? «региональной модели» (Североевропейской, Среднеевропейской и т.д.). Первая также отличается от «идеальных типов политической власти» М. Вебера, в которых используются усредненные показатели переменных.

9. Lloyd P. The political structure of African kingdoms: an explolatary model // Political systems and distribution of power. – L., 1965.

10. Алаев Л.Б. Опыт типологии средневековых обществ Азии. // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. – М., 1982.

11. Тюрин В.А. Типы социально-политической структуры средневековых обществ ЮгоВосточной Азии. // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. – М., 1982.

12. Объединения (конфедерации, федерации, лиги, союзы) равноправных городов-государств не учитываются как отдельная форма, т.к. они носят временный военно-политический характер и являются не организмами, а системами последних. Это же относится к «макрополитическим метаобщностям» (термин Куббеля) типа «Византийского сообщества государств», Скандинавским странам эпохи викингов, Балтийскому культурно-экономическому сообществу.

13. Определенные ограничения в пользу олигархии, аристократии, тирании возникали, но они были и в полисах.

14. Впрочем, в этом суть и некоторых полисных тираний. Так, обожествленный (но и убитый позднее гражданами) тиран Гераклей Клеарх освободил и включил в свою «семью» (аристократический род) рабов своих противников (Шелов-Коведяев, 1985. С. 176.) (что-то сродни аристократическому пути формирования восточной деспотии). Были и иные случаи – союз городского демоса с земледельческими рабами-киллириями из местного населения против землевладельцев-аристократов. Но это – «едва ли не уникальный пример» (Фролов, 1986. С. 85) раскола полиса. Шелов–Коведяев Ф.В. История Боспора в VI – IV веков до н.э. // Древнейшие государства на территории СССР. 1984. – М., 1985; Фролов Э.Д. Рождение греческого полиса. // Становление и развитие раннеклассовых обществ. – Л., 1986.

15. Polanyi K. Trade and Market in the Early Empires – Glencoe, 1957; Он же. Ports of Trade in Societies // The Journal of Economic History. – 1963. Vol. 23.

16. В клан входят люди всех уровней богатства, статуса профессий. Даже в «аристократических» кланах были и земледельцы, и рабы. Сословие ближе к касте, но они не столь локально ограничены и не имеют, кроме некоторых, отдельного руководства.

17. Куббель Л.Е. Указ. соч., 1988. С. 70.

18. При таком соотношении понятий ясной становится причина терминологических разногласий по поводу формы государственности Руанды и Бурунди: это и не кастовое (по Крылову) государство, но и не «чисто феодальное» (по Кобищанову), а предшественник и того, и другого, наиболее близко характеризуемое как «корпоративно (этнически)-эксплуататорское». Крылов В.В. Азиатский способ производства как особая форма рабства или феодализма // Общее и особенное в историческом развитии стран Востока. – М., 1966. – С. 96; Кобищанов Ю.М. Феодализм, рабство и азиатский способ производства // Там же, с. 46.

19. Достаточно сказать, что правители государства часто выходили из низших каст (шудр, в частности), хотя и меняли потом свою кастовую принадлежность. Для руководства общин это было невозможным явлением.